Подарок Кокушкина
Эта история началась необычно. Как-то директор центра социальной помощи Галина Геннадьевна Харченко показала стоящую у неё в кабинете пальму с резными листьями. Южные растения для нас, северян, всегда представляются чудом, а это деревце сопровождала еще и легенда. Будто пальма эта принадлежала когда-то лежневскому фабриканту Кокушкину. Он подарил ее дочери своего конюшего на свадьбу. Затем пальма по наследству досталась Вере Григорьевне Широковой. Она, в свою очередь, подарила южанку центру соцпомощи.
Г. Г. Харченко заинтриговала меня тем, что В.Г. Широкова может рассказать немало интересного из истории Лежнева. Такой случай упустить нельзя. Тем более, что владелице пальмы уже восемьдесят лет. Договорились с Верой Григорьевной о встрече, и вот я у нее в гостях.
Преступив порог горницы, словно попала в иное время. Посреди светлой комнаты круглый стол с белой скатертью. Вокруг стола несколько стульев, покрытых белыми до полу чехлами. Между столом и окном - пальма. - Да, это та самая пальма, что была подарена моей маме Кокушкиным на свадьбу, - пояснила хозяйка. - В центр соцпомощи я отдала от нее отводок. Называется филогендрон. Отец моей мамы, а следовательно, мой дед, работал у Кокушкиных извозчиком и шорником. Видно, неплохой человек и работник был, если его дочери фабрикант преподнес в качестве подарка на свадьбу пальму и сервиз с позолотой. От него, к сожалению, осталось лишь несколько предметов. Большую часть раздарили детям.
Мы окунулись в историю ее семьи, в частичку истории Лежнева.
Модистка Ефросинья Кузьминична
- Мама моя, Ефросинья Кузьминична Гунина, — продолжила Вера Григорьевна, — известная в свое время модистка. Обшивала все Лежнево. На заказ могла исполнить любое платье, костюм. Мастерица на все руки. Хоть неграмотная, но, видно, был у нес божий дар. Кроме шитья умела хорошо рисовать. Увидит что-то интересное, придет домой и тут же нарисует. Позднее, при Советской власти, ее не раз просили рисовать портреты Ленина и Сталина.
Мама была красавица, одевалась очень опрятно, красиво. Но имела физический недостаток: нога одна была короче другой. Это она как-то ходила с молодежью гулять в местечко Городина в Быковке. Дело было зимой. Она в полусапожках. Возвращаясь домой, один сапожок в снегу оставила. Так до дому добиралась босиком. В больницу попала. С тех пор одна нога в росте заметно отстала и стала короче.
Но мой папа, придя со службы на флоте, увидел маму и с первого взгляда полюбил. На всю жизнь. Мама много трудилась, работала легко. Потому достаток в нашем доме был. Когда родители поженились, они построили свой дом. Решили детьми обзавестись. Но первые пятеро появлялись. мертвыми. Врач пояснил, что мама, нажимая на педаль швейной машины, зажимала живот. Посоветовал доктор на время прекратить шитье. Да разве на месте усидит. Поехала в Москву, накупила. иголок, булавок, пуха и пера. Нашила подушек, и по четвергам они вместе с папой ими торговали. Все бы хорошо, да приписали заплатить налог, но денег на оплату не нашлось. Пришли наш дом описывать. К тому времени детей у родителей семеро было. Пришли к нам, а мы на полу спим, одной рогожей укрыты. Кровать только у родителей была. Скотину описали, все, что можно взять, забрали. Овес, правда, вернули. Мы его на фураж готовили. Мама его на муку перемолола и затем кисель из нее варила. Теми кормились. Правда, добрые люди все же есть. Каждое утро на крыльце, когда просыпались, каравай хлеба находили.
Богатое село Лежнево
Еще не было восьми лет, когда отдали меня в чужие люди в няньки за восемь рублей. Затем нянчила чужих деток в Лежневе. Нелёгкое у нас выдалось детство. Жили все от мала до велика трудами. Но, конечно, и погулять времечко находили, Село Лежнево размером меньше было сегодняшнего поселка. Но красивое, зеленое. Где Красная Горка, располагались просторные луга. Где нынче микрорайон пятиэтажек за рекой, напротив фабрики, была общая баня. Помню, там деревянные шайки давали. Территория вдоль шуйской дороги от самого села лесом начиналась. Любили мы, дети, по селу гулять, заглядывать в лавки и магазины. Где сейчас комбанк располагается, в прежнее время работали магазины Лопандиных и Дубровиных. Мы у них горячие баранки брали. За зданием, где теперь филиал десятой школы, был колбасный цех. Ах, вкусна горячая колбаска была, ароматна,
Имелась в Лежневе и своя пекарня. Она располагалась в помещении, где теперь магазин «Рось». Каждый год на масленицу, по-моему, проводились в Лежневе шумные, богатые ярмарки. По Большой улице, теперь Октябрьской, располагались на ярмарке торговые ряды. Сколько народу сюда приходило и приезжало со всех сторон., полно товаров продавали. Веселье, смех, музыка, катание на лошадях, частушки. Красота. А на Пасху целую неделю оглашала округу колокольным звоном лежневская колокольня. Мы на эту неделю к родственникам в Быковку уходили.
Большая (Октябрьская) улица прежде не такая была. Каменная. Мои родители, помню, вместе с другими сельчанами заготавливали и укладывали его по дороге. А возле сегодняшней библиотеки поперек дороги стояли Красные ворота из дерева. Под ними лошади с возом спокойно проходили, потом машины. Позже, при Советской власти, нам здесь фильмы показывали. Особенно в такие большие праздники, как Пасха, масленица, Рождество. Отвлекали таким образом народ от церкви.
У мамы моей было несколько братьев. Тоже очень толковые, мозговитые люди. Один по столярной части, другой занимался изготовлением венских стульев. Третий по слесарной части. Они для лежневской фабрики из дерева различные детали делали. Приходя к хозяину за расчетом, на обратном пути к нам в гости заходили и всегда ребятишкам по полтиннику давали. Сколько же у нас от этого радости было, счастья.
Однажды вместе с дядями попала я в квартиру начальника фабричного цеха. Сидоров, кажется, его фамилия была. Квартира располагалась в доме на берегу Ухтохмы у моста. За рекой. Увидела здесь я богатые хоромы. На окнах тюль тончайшая, железные кровати, мебель резная. Одеты все домашние у начальника богато, хорошо.
Мы богато хотя и не жили, но мама нас всегда опрятно одевала. Пусть из старой вещи обновку для детишек сошьет, но красиво, со вкусом, чисто. И сама любила одеваться красиво. Недаром же модистка. До самой старости любила белые воротнички, кружева. Ах, какая она красивая, умная была.
Новая история
Я вот сказала, что братья у мамы деловитые были. Через. это двое из них пострадали. Сослали их за Урал. Как кулаков. А какие кулаки, если все своим-трудом зарабатывали, для общества радели. Мы после описи имущества чуть получше стали жить, лишь когда создали в Лежневе колхоз «Сталинец». Случилось это в 1929 году. Отдав в общий котел, все оставшееся имущество, стали членами колхоза. Я туда лет двенадцати тоже пришла. Потом на курсы медсестер попросилась. Работала в яслях. Они располагались в здании на месте нынешней районной администрации. Потом здание отдали поп квартиры.
Со временем стала я комсомолкой. Активисткой. Собирались частенько в Красном уголке. Придумывали с молодежью различные мероприятия, готовили номера художественной самодеятельности. Даже мой папа с удовольствием играл. Неплохим артистом был. Особенно активность зимой проявляли. С весны до осени некогда было отвлекаться от работы. Кто в поле, кто на ферме. Не до концертов в горячую пору. Работали-то в хозяйстве с утренней до вечерней зорьки.
Нам, как комсомольцам, нередко поручения разные давали. Так, мы с Альбиной Почерниковой ездили на лошадях в Телегино проверять сторожей, как они колхозное добро охраняют. Случались и конфузы. У одного уснувшего горе-сторожа нарочно ружье спрятали. Просыпается, а его нет. “Как-то комсомол направил меня организовывать буфет на призывном пункте. А я неграмотная. Учиться так почти и не пришлось; то нянькой, то колхозницей работала. Ничего, научилась считать, принимать и отпускать товар. Затем в чайную перевели.
В чайной, она потом в другом месте образовалась, много лет проработал заведующим производством мой муж. Он пришел с фронта раненый: ногу ампутировали. Куда податься. Стал поваром. Готовил прекрасно. Правда, дома пирогами только я заведовала, — их и сейчас печь очень люблю. Не заседании клуба ветеранов нередко свою продукцию приносила. Когда мы просмотрели с Верой Григорьевной фотоальбомы, она, горестно вздохнув, сказала, — осталась в некогда шумном доме одна, мама умерла; ушел из жизни муж. — Мама моя, - продолжила женщина, - очень любила цветы. Каждому растению название знала, народное, и по-научному. Когда она умерла, ей свели венок из георгинов. С мужем, Александром Петровичем Широковым Вера Григорьевна прожила большую, счастливую жизнь. Вырастили они четверых сыновей-красавцев. Все получили образование, обзавелись своими детьми и внуками. Разъехались в разные стороны, но родительский дом не забывают, навешают маму частенько.
С. Галанкина